JК
Летняя компания 1994 года :: Бальмина Рита
Страница: 14 из 69Нет, дорогой, – Аркаша ехидно улыбнулся и выпустил сизое колечко дыма,
– ты уж напряги весь свой недюжинныйталант и создай для меня этот вечер, да так, чтобы я его пережил, и совсем не важно, что и о чем говорили. Все равно правдой становится то, что написано, а не то что произошло de faсto.
В три часа ночи, после того как сыграли в буриме, а Зив в двадцатый раз поинтересовался, не нужен ли кому черный кот, Усатый снова запел своим мощным, профессионально поставленным голосиной на мелодию из "Жестокого романса":
– Пархатый Шмуль – на ливанский гвуль…
Но тут со двора раздался истерический женский вопль на иврите:
"Русские, прекратите петь – мы вызываем полицию!"
В этот момент Усатый стал быстро уменьшаться в размере, жужжать описывая в воздухе неправильные геометрические фигуры. Он полетал еще какое-то время вокруг собственной гитары, и наконец, решительно вылетел в открытую форточку. Полету шмеля никто не удивился и не придал особого значения, только Зив коротко констатировал:
– Трус! Переть теперь через весь Тель-Авив его гитару.
Пришлось закругляться. Аркадий пообещал в следующую пятницу привести в "салон" Женю Сельца.
– Он, правда сноб, но поэт профессиональный, Литинститут, между прочим, с красным дипломом закончил.
– Ой, как страшно! – грузно бухнувшись на руины дивана и изображая обморок, простонала Ритка, – да я этому твоему Сольцу, или как там его? – полдюжины литинститутовцев на следующую пятницу позову, чтоб не заскучал.
– Зря ты хорохоришься. Таких профи, как Женька, в Израиловке раз-два и обчелся.
– ты уж напряги весь свой недюжинныйталант и создай для меня этот вечер, да так, чтобы я его пережил, и совсем не важно, что и о чем говорили. Все равно правдой становится то, что написано, а не то что произошло de faсto.
В три часа ночи, после того как сыграли в буриме, а Зив в двадцатый раз поинтересовался, не нужен ли кому черный кот, Усатый снова запел своим мощным, профессионально поставленным голосиной на мелодию из "Жестокого романса":
– Пархатый Шмуль – на ливанский гвуль…
Но тут со двора раздался истерический женский вопль на иврите:
"Русские, прекратите петь – мы вызываем полицию!"
В этот момент Усатый стал быстро уменьшаться в размере, жужжать описывая в воздухе неправильные геометрические фигуры. Он полетал еще какое-то время вокруг собственной гитары, и наконец, решительно вылетел в открытую форточку. Полету шмеля никто не удивился и не придал особого значения, только Зив коротко констатировал:
– Трус! Переть теперь через весь Тель-Авив его гитару.
Пришлось закругляться. Аркадий пообещал в следующую пятницу привести в "салон" Женю Сельца.
– Он, правда сноб, но поэт профессиональный, Литинститут, между прочим, с красным дипломом закончил.
– Ой, как страшно! – грузно бухнувшись на руины дивана и изображая обморок, простонала Ритка, – да я этому твоему Сольцу, или как там его? – полдюжины литинститутовцев на следующую пятницу позову, чтоб не заскучал.
– Зря ты хорохоришься. Таких профи, как Женька, в Израиловке раз-два и обчелся.