JК
Летняя компания 1994 года :: Бальмина Рита
Страница: 7 из 69Стороннему наблюдателю могло показаться, что всю свою жизнь индюк Гробман шел к этому своему великому триумфу, когда старые курицы, теряя перья, обиженно нахохлившись и квохча покидали одна за другой зал, а он возвышался наднасестом, раздувая огромный красный гребешок, исполненный чувства своего великого превосходства над этими несчастными, вся вина которых состояла лишь в том, что их безкрылая слепая жизнь прошла в Советском Союзе. Зив и Нинон тоже ушли, воспользовавшись куриной демонстрацией протеста. Им еще многое нужно было успеть сегодня вечером…
После скандального завершения литературного мероприятия, Хаенко и одесские поэты – группа "Привоз", как метко окрестила их Нинон, долго курили под полузасохшей пальмой, – решали куда бы пойти пить пиво. Наконец, Аркаша предложил пойти к нему, потому что жил он, с тех пор как разошелся с женой, один – совсем рядом с библиотекой. По дороге продолжали спорить о Гробмане: правильно ли он глумился.
– С фамилией Гробман нужно умирать еще в роддоме – смеялся красавец Межурицкий, в девичестве Шлафер, принявший в свое время христианство и перешедший на фамилию жены.
– Или жить на кладбище – улыбался красавец Лукаш.
– Да бросьте вы! Он нормальный мужик. Ну, преувеличивает малость, как и все здесь присутствующие, свою роль в русской революции. Это ведь не великий грех. А художник он по-моему, просто отличный – разразился пламенной речугой Аркаша, попыхивая сигаретой.
– Не замечала я прежде за тобой адвокатских наклонностей – сердито перебила его Ритка – мне, например, старух жалко. Они и так некрасивые, больные, мужики их не трахают, – а тут еще и в библиотеке обхамили.
После скандального завершения литературного мероприятия, Хаенко и одесские поэты – группа "Привоз", как метко окрестила их Нинон, долго курили под полузасохшей пальмой, – решали куда бы пойти пить пиво. Наконец, Аркаша предложил пойти к нему, потому что жил он, с тех пор как разошелся с женой, один – совсем рядом с библиотекой. По дороге продолжали спорить о Гробмане: правильно ли он глумился.
– С фамилией Гробман нужно умирать еще в роддоме – смеялся красавец Межурицкий, в девичестве Шлафер, принявший в свое время христианство и перешедший на фамилию жены.
– Или жить на кладбище – улыбался красавец Лукаш.
– Да бросьте вы! Он нормальный мужик. Ну, преувеличивает малость, как и все здесь присутствующие, свою роль в русской революции. Это ведь не великий грех. А художник он по-моему, просто отличный – разразился пламенной речугой Аркаша, попыхивая сигаретой.
– Не замечала я прежде за тобой адвокатских наклонностей – сердито перебила его Ритка – мне, например, старух жалко. Они и так некрасивые, больные, мужики их не трахают, – а тут еще и в библиотеке обхамили.