Лев Толстой   ::   Горький Максим

Один старик-помещик рассказывает, что он во сне шел лесом, вышел в степь и видит: в степи два холма, и вдруг они превратились в женские титьки, а между ними приподнимается черное лицо, вместо глаз на нем две луны, как бельма, сам он стоит уже между ног женщины, а перед ним - глубокий черный овраг и - всасывает его. Он после этого седеть начал, руки стали трястись, и уехал за границу к доктору Кнейпу лечиться водой. Этот должен был видеть что-нибудь такое - он был распутник.

Похлопал меня по плечу.

- А вы не пьяница и не распутник - как же это у вас такие сны?

- Не знаю.

- Ничего мы о себе не знаем!

Он вздохнул, прищурился, подумал и добавил потише:

- Ничего не знаем!

Сегодня вечером, на прогулке, он взял меня под руку, говоря:

- Сапоги-то идут - жутко, а? Совсем пустые - тёп, тёп,- а снежок поскрипывает! Да, хорошо! А все-таки вы очень книжный, очень! Не сердитесь, только это плохо и будет мешать вам.

Едва ли я книжник больше его, а вот он показался мне на этот раз жестоким рационалистом, несмотря на все его оговорочки.

XXXV

Иногда кажется: он только что пришел откуда-то издалека, где люди иначе думают, чувствуют, иначе относятся друг к другу, даже - не так двигаются и другим языком говорят. Он сидит в углу, усталый, серый, точно запыленный пылью иной земли, и внимательно смотрит на всех глазами чужого и немого.

Вчера, пред обедом, он явился в гостиную именно таким, далеко ушедшим, сел на диван и, помолчав минуту, вдруг сказал, покачиваясь, потирая колени ладонями, сморщив липо:

- Это еще не всё, нет - не всё.