JК
Любостай :: Личутин Владимир Владимирович
Страница: 6 из 564От этого собачьего колоса мы все по доброте звериной и перебиваемся… Тогда же и насулил неслухам, свою тропу торящим на земле: «От неба медного росы не воздам, от земли железной плода не дарую, поморю вас гладом на земле, кладези у вас приусохнут, источницы приоскудеют, не будет на земле травы, ни на дереве коры, будет земля, яко вдова». Под каким ужасающим, остерегающим перстом ходим, но почто неймется нам, грешим и в блуде погрязли? Почто творим худое и сами себя пытаемся испепелить? Ужас и страх геенны огненной уже не пугают нашу самолюбивую душу. К страху привыкли, как привыкают к заношенным одеждам, и лишь любовное слово жалости и сострадания всегда внове…
Поземка дымила, город побелел, опростился. Было странно видеть, как, словно в чистом поле, по закрайкам полузаметенных дорог курился снег, вставал хвостатыми змеями. Из дома выскочил, свет не мил от стен, от запаха квартиры, от женщины, которую люблю и ненавижу, для которой нарисовал в воображении все круги ада и этим насладился. На воле снег, морозный ветер сечет лицо, и куда что делось, злое и раздраженное: сразу жить захотелось. Здорово жить-то, а? – нашептывает за плечом луканька и строит всякие рожи, соблазняет на выход, на нехитрый искус. Завиться бы куда-нито в компанию и пропустить стопочку белого вина под селедку, так ли хорошо, так ли ладно! А уже на сердце раскаянье, стыд, и я по-собачьи тоскливо и преданно оглядываюсь туда, где в снежном дыме пропал мой дом, мое единственное затулье, мой неустойчивый свинцово-сизый ковчег с дырявыми парусами. Куда поперся, кто ждет меня с калачами, бог мой.
Поземка дымила, город побелел, опростился. Было странно видеть, как, словно в чистом поле, по закрайкам полузаметенных дорог курился снег, вставал хвостатыми змеями. Из дома выскочил, свет не мил от стен, от запаха квартиры, от женщины, которую люблю и ненавижу, для которой нарисовал в воображении все круги ада и этим насладился. На воле снег, морозный ветер сечет лицо, и куда что делось, злое и раздраженное: сразу жить захотелось. Здорово жить-то, а? – нашептывает за плечом луканька и строит всякие рожи, соблазняет на выход, на нехитрый искус. Завиться бы куда-нито в компанию и пропустить стопочку белого вина под селедку, так ли хорошо, так ли ладно! А уже на сердце раскаянье, стыд, и я по-собачьи тоскливо и преданно оглядываюсь туда, где в снежном дыме пропал мой дом, мое единственное затулье, мой неустойчивый свинцово-сизый ковчег с дырявыми парусами. Куда поперся, кто ждет меня с калачами, бог мой.