Любовь и смерть Геночки Сайнова   ::   Andrew Лебедев

Дядя громко восхищался декорациями и образцами лучших работ, сделанных в этой студии – обложками журналов "У-у-и", "Плейбой" и "Пентхаус", увеличенными до размеров уличных плакатов и развешенных тут и там…

– И что, мы сделаем нашу фотомодель не хуже чем эти? – спрашивал дядя, простирая руки к грудастым блондинкам, развешенным по всем четырем стенам студии.

– Боб из любой плоскодонки Мерилин Монро сделает, – коротко и лениво отвечала одна из ассистенток великого – Ну, если из любой плоскодонки Мерилин Монро, то из нашей Инночки-красавицы что же тогда получится? – не унимался онкль…

А Инна сквозь дрему грустила и думала о своем.

О том, что любому падению есть предел.

Что есть нравственный лимит в любом движении вниз…

Перейдешь за красный фронтир – пропала душа…

А пока не перешел – душа еще имеет шанс спастись.

Вот и у нее – у Инны наступил момент истины.

Снимется на обложку для миллионов – пропасть душе!

Красная черта.

Последний нравственный предел перейдет.

Но правильно говорят – коготок увяз – всей птичке пропасть!

Не надо было вообще ввязываться в этот позорный стриптиз для нравственных извращенцев, которых уже не возбуждает обыкновенная шлюха, но которых возбуждает только шлюха с налетом интеллекта и одухотворенности – в виде скрипки и Моцарта – Айне кляйне нахтмюзик…

Гениальный, он же Боб Киршбаум, притащился в студию только к двум часам пополудни.