Любовь и смерть Геночки Сайнова   ::   Andrew Лебедев

Он с минуту еще помолчал, а потом заговорил:

– Я все вспоминаю заново, как с Настей познакомился.

Ты же знаешь ту историю трагическую с ее сестрой, с Анечкой?…

И не дождавшись утвердительного ответа с диван-кровати, Геннадий продолжал:

– Мне Настина смерть наказанием за мой грех, за грех того, что я впервые за всю нашу более чем двадцатилетнюю совместную жизнь солгал ей… Вернее не солгал, а утаил. Что, собственно говоря, одно и тоже. Ты помнишь, как ты на ее на Насти сорокалетие свою историю рассказывал? Так вот мне тогда как раз после того, как ты историю свою рассказал, Алла Давыдович позвонила… Представляешь? В три часа ночи… У нее от американских сдвигов во времени полная потеря ориентации – когда поздно и когда не поздно… Вот и позвонила. А Настя меня спросила, мол кто это в такой час, а я ей ничего не ответил, мол ерунда. И это еще ведь не все.

Я ведь еще потом встречался с Алкой. Представляешь!

Но я по-честному хотел Насте все рассказать, тем более, что и рассказывать то не о чем – так сходили в ресторан, посидели, поболтали ни о чем, два совершенно чужих друг другу человека… и только я хотел в этом грехе своем Насте повиниться, ждал ее на даче к ужину, как…

Ну да сам знаешь.

Так что, за грех этот мне.

– Идеалист ты хренов, тебе за твой грех! А ей, а Настьке за что? А Кирюхе? – не удержался Алексей.