Любовь и смерть Геночки Сайнова   ::   Andrew Лебедев

Бывает, сядет в спальный вагон какой-нибудь необычайно глупый господин, снимет сапоги, разденется до исподнего, и глядь, – через полчаса уже и весь вагон поглупел. Все поскидывали сапоги, разделись до исподнего и ходят взад – вперед, приговаривая, "ну, теперича нам тут совсем хорошо"… Так получилось и на русском Самиздате. Причем, глупая идея демократизации, доведенная до абсурда в форме "подтягивания начинающих, и создания им условий равного старта", родившаяся в убогих головенках тех беллетристов, что едва умеют "агу-агу", передалась и маститым, которые тоже с радостью поскидали сапоги, разделись до исподнего и принялись приговаривать, "ну, таперича нам тут совсем хорошо"…

Но об этом я скажу отдельно.

А пока, хочу поговорить о вопросах общелитературных.

Вообще, того самого негодяя, который пустил в литературу маленького человечка, следовало бы судить и казнить самой лютой казнью. Изначально, литература – будь то народный эпос, античная драма или средневековый роман, оперировали в пространстве населенном богами и людьми им подобными. Недаром в русском языке, для обозначения понятия ПЕРСОНАЖ, до сих пор используется слово ГЕРОЙ. Герой пьесы или романа первоначально таковым и являлся. Это был Геракл, Одиссей, Тристан, Зигфрид… Но никак не Акакий Акакиевич.

И будь моя воля, я бы засунул всех апологетов "маленького человека" в ту самую пресловутую "шинель" из которой они вышли, да и отправил бы этот сверток хоть бы и пожарной бригаде из "451* �