Люди из захолустья   ::   Малышкин Ал

Поля поместилась около Подопригоры (и тому это очень понравилось, нет-нет да поглаживал ее по спине), раскрыла кошелку и принялась хозяйничать. Расстелила на траве домашнюю салфетку, выложила хлеб, воблу, яйца, соленые огурцы, три бутылки ситро... У Журкина от этого изобилия вчуже заболело сердце.

- Зачем вы, Поля, эдак израсходовались-то?

Оказывается, не одна Поля, а и Подопригора тут постарался. Тогда и Журкин слазил в боковой карман. Уж если праздник, так чтобы все честь честью! Косясь на Подопригору, он торжественно поставил перед Полей запретную поллитровку. Подопригора погрозил ему пальцем, однако первый не отказался - глотнул из кружки, которую поднесла ему Поля.

И прочие глотнули. Поля раскраснелась, шумливо угощала всех, повязка спустилась у нее с головы. Да пусть! За березками, под вечереющим солнцем, сквозил далекий-далекий кусочек стройки. Глядел туда Журкин из-под березок, глядел словно из Мшанска. Словно и не было разлучных двух тысяч верст... Сказал бы он об этом сейчас от души, сказал бы всем, положив руки на грудь, да Петр сковывал его... Все подзакусили, разнежились, привалились спинами к березкам. Поле, главной заводиловке, не терпелось:

- Теперь-то Иван Алексеич нам сыграет!

У Журкина полыхнуло жутко под сердцем. Петр вдруг лебезливо оживился:

- Вы его попросите энту песню, он знает какую... от которой наплачешься!

И начал хвалебно расписывать Подопригоре, как за Ваней три села ушли и как после этого Ваню, его брательника, посадили в острог за политику.