Лодка   ::   Букхайм Лотар-Гюнтер

Ему довольно того, что наш способ дозаправки не такаяуж тайна, как воображают господа, которые сидят за столами, крытыми зеленым сукном. Спичечные коробки — может, ни один из них вовсе не так важен. Может, моя фантазия слишком разыгралась. Но испанские спички — трудно не заметить их — особенно во Франции.

Внезапно я вспоминаю о прапорщике. Надеюсь, Ульманн не попробует выкинуть никакую глупость. Но лучше все-таки посмотреть, где он сейчас. Я делаю вид, будто мне надо отлить, и через башню боевой рубки спускаюсь в лодку. Каким убогим все здесь кажется вдруг!

Я натыкаюсь на Ульманна на посту управления. Он помогает складывать свежий хлеб. Гамак перед радиорубкой, который низко провисал в день нашего выхода в море, снова полон.

Неожиданно мне становится неловко, и я не нахожусь, что сказать ему.

— Ну, Ульманн, — выдаю я наконец. — Изрядная заварушка получилась!

Хуже всего я подхожу на роль утешителя. Прапорщик выглядит как в воду опущенный. Сколько раз он твердил себе за последние часы, что из Специи нет путей назад в Ла-Бауле? На самом деле мне хочется схватить его за плечи и как следует потрясти. Вместо этого я делаю то же, что и он: уставившись на рисунок, складывающийся из палубных плит, я нахожу в себе силы выдавить лишь:

— Это все… это просто ужасно!

Прапорщик шмыгает носом. Боже, он еле сдерживается, чтобы не заплакать.