М М Коцюбинский   ::   Горький Максим

Но, относясь безжалостно к себе, к другим он относился очень снисходительно, умея всюду, даже в плохом, найти хорошее - меткое слово, звучную фразу.

- Дорогой мой, - сказал он однажды ночью, когда море и остров молчат так странно, точно в тихом изумлении ждут чего-то необычайного, - столько видано, столько пережито, в душе волнуется целый мир образов, мыслей, каких-то до слёз простых и ласковых песен! Так бы дождём с неба и опрокинул всё это на землю, на людей, а - не удаётся, не умеется!

Не удавалось, - да, но - он мог бы, он бы сумел написать прекрасные, большие вещи: многое у него было уже до конца продумано, готово и красиво, оригинально, по-своему. Не удавалось потому, что за три года нашего знакомства почти в каждом письме его звучала, всё усиливаясь, одна и та же нота:

"Должен сознаться, что со мною что-то неладно. Сердце работает всё хуже и хуже, порою приходится ложиться в постель, работа так утомляет меня, что нет сил приняться за что-либо другое".

"Почти ничего не удалось заработать зимою, значит - создалось трудно одолимое препятствие. А между тем вилла в четыре комнаты за 65 лир, с доброй хозяйкой, манят и улыбаются".

И наконец 9/Х - 912 он писал:

"Плохо мне, дорогой А.М., болею упорно, продолжительно и жестоко; хуже всего - не могу работать. Остаётся попробовать героическое средство: лечь в больницу на продолжительное время, для чего на-днях отправляюсь в Киев".

А из клиники Образцова он бодро сообщает:

"Перевели меня, наконец, в Киев, уложили в клинику как "тяжёлого сердечника".