Маисовые люди   ::   Астуриас Мигель Анхель

По тыквам разлили сладкий напиток, благоухающий маисом и какао, и такой горячий, что сосуд нельзя взять рукой. В чашки налили розовой воды, в чашечки — кофе, в рюмочки — чичу, в тыковки — водку, и рты могли в свою волю поговорить и пожевать.

Вака Мануэла Мачохон не повторила льстивых слов. Словно камень с горы, Вшивая Краса ринулась во тьму, схватив ребенка.

— Она убежала с твоим сыном, — крикнула Гаспару донья Вака. Касик Илома мирно ел, а вокруг него плясали искры, которые живут в шатрах из шкуры девственной лани и пища их — мясо зверька тепескуинтле.

Тот, кто видел во тьме лучше дикой кошки, тот, чьи глаза сверкали желтым, встал, прерывая светляков, звеневших, как молоточек по серебру.

— С вашего разрешения, — сказал он сеньору Томасу и Ваке Мануэле, которые пришли на праздник с вестью из Писигуилито.

Одним прыжком он настиг Вшивую Красу. Она увидела, что он мелькнул среди деревьев и, как ее сердце под платьем, рухнул вниз, упал перед ней на черную медовую дорогу. Пальцы его торчали смертоносными стрелами. Сквозь веки, кое-как сметанные ресницами (в щелку эту вылетали бабочки — ведь он не умер, и гусеницы слез обращались в бабочек), он видел жену. Он говорил с ней, овладевал ею, как овладевает зуб плодом питайи. Он был зубом, она — десной, сладостной, словно плод.

Вшивая Краса приняла было тыкву, которую он держал в руке. Светлячки-колдуны и воины уже настигли его.