JК
Маисовые люди :: Астуриас Мигель Анхель
Страница: 97 из 323Пять огнив чиркнули о кремень — чик-чик-чик-чик-чик — изамолкли, глядя на тех, кто упал среди смертельных лезвий исоте и ладоней огня, истекающих кровью, будто на1 алтаре маисового поля приносили в жертву кур.
С коней попадали многие из тех, кто покидал Трясину, спасая шкуру, а люди Мусуса, мешаясь с ними, понеслись назад, не доехав до места, где сидели братья Текун. Раз уж умирать, почему не помочь отмщению, которое должно свершиться на багровых дорогах, перерезанных грубыми тенями сосен?
МАРИЯ ТЕКУН
Х
С лианы языка, с мелких белых зубов, с корня слез срывались крики:
— Мария Текууу-у-у-ун!
Мария Текууу-у-у-ун!
Голос постепенно оседал:
— Мария Те-ку-ун!
Мария Те— ку-ун!
Холмы присели под тяжестью эха:
— Мария Те-ку-ун!
Мария Те— ку-ун!
И эхо оседало:
— Мария Те-ку-ун!
Мария Те— ку-ун!
— А чтоб его черти взяли! — выкрикнула веснушчатая женщина с длинными рыжими косами. Она была высокая и худая. Трудно сказать, из сердца или из сорочки вырвались эти слова. Родились они в сердце, а вышли через прореху в сорочке. Совсем порвалась у нее одежда, в животе сидел ребенок, на руках — другой, дети цеплялись за легкие юбки, а старшие погоняли быков, запряженных в телегу. И она, и дети ушли от того, кто не нужен им, кто не может рубить дрова, таскать воду, поить скот, обирать соты и скопить котов. Они сложили в телегу все, что у них было. Мало, но кое-что было у них. Оставлять они не хотели ничего.
С коней попадали многие из тех, кто покидал Трясину, спасая шкуру, а люди Мусуса, мешаясь с ними, понеслись назад, не доехав до места, где сидели братья Текун. Раз уж умирать, почему не помочь отмщению, которое должно свершиться на багровых дорогах, перерезанных грубыми тенями сосен?
МАРИЯ ТЕКУН
Х
С лианы языка, с мелких белых зубов, с корня слез срывались крики:
— Мария Текууу-у-у-ун!
Мария Текууу-у-у-ун!
Голос постепенно оседал:
— Мария Те-ку-ун!
Мария Те— ку-ун!
Холмы присели под тяжестью эха:
— Мария Те-ку-ун!
Мария Те— ку-ун!
И эхо оседало:
— Мария Те-ку-ун!
Мария Те— ку-ун!
— А чтоб его черти взяли! — выкрикнула веснушчатая женщина с длинными рыжими косами. Она была высокая и худая. Трудно сказать, из сердца или из сорочки вырвались эти слова. Родились они в сердце, а вышли через прореху в сорочке. Совсем порвалась у нее одежда, в животе сидел ребенок, на руках — другой, дети цеплялись за легкие юбки, а старшие погоняли быков, запряженных в телегу. И она, и дети ушли от того, кто не нужен им, кто не может рубить дрова, таскать воду, поить скот, обирать соты и скопить котов. Они сложили в телегу все, что у них было. Мало, но кое-что было у них. Оставлять они не хотели ничего.