Максим Горький в моей жизни   ::   Макаренко Антон Семенович

-Э, нет, - возмущается уже несколько голосов, - раз вы к нам приехали, так слушайтесь. Понимаете, дисциплина...

Но так получается теперь, когда ответственность "общества" реализована в приговоре революции. А тогда получалось иначе. Предреволюционное мещанство хотело видеть в пьесе только босяков, бытовую картину, транспарант для умиления и точку отправления для житейской мудрости и для молитвы: "Благодарю тебя, господи, что я не такой, как они". Самое слово "босяки" сделалось удобным щитом для закрывания глаз на истинную сущность горьковской трагедии, ибо в этом слове заключается некоторое целительное средство, в нем чувствуется осуждение и отграничение...

Максим Горький сделался для меня не только писателем, но и учителем жизни. А я был просто "народным учителем", и в моей работе нельзя было обойтись без Максима Горького. В железнодорожной школе, где я учительствовал, воздух был несравненно чище, чем в других местах; рабочее, настоящее пролетарское общество крепко держало школу в своих руках, и "Союз русского народа" боялся к ней приближаться. Из этой школы вышло много большевиков#4.

И для меня и для моих учеников Максим Горький был организатором марксистского мироощущения.