Макушка лета   ::   Аскильдсен Хьелль

Я часами лежал у нас в саду, на траве, на животе, под огромной сливой, счастливо несчастный мальчик пятнадцати лет.

Как-то зашел Калле. Он присел рядом на траву, пухлое лицо вспотело. Помолчал, потом спросил безо всякого вступления, верю ли я в Бога.

– Само собой.

– А я нет, – сказал он.

Я вытаращился на него. Я видел многих, живших так, будто нет на них Бога, но я не встречал людей, кто бы открестился от него вслух. И я с пеленок знал: есть грех, который нельзя, вдолбили мне, искупить – смертный грех; я никогда не отважился выспросить у родителей, в чем он состоит, это было так же невозможно, как задать им вопрос, откуда я взялся, но у меня засело в голове, что богоотступничество и было тем самым непоправимым грехом, все равно что камень на шее утопленника.

Меня сковал страх. Еще бы: под боком у меня разверзлась пропасть преисподней.

– Ты сам-то понимаешь, что несешь?

– Конечно.

– Гляди, попадешь в ад.

– Нет никакого ада. Мы просто умираем, и все.

– Зачем же тогда мы рождаемся: пожить несколько десятков лет и умереть?

– Не знаю зачем. Комары и мухи тоже рождаются – по-твоему, и они попадают на небеса?

– Они не созданы по образу и подобию Божьему.

Он смолчал. Я решил, что срезал его.

– Я как-то прочел, – сказал он потом, – что люди не любят Бога, просто очень боятся ада.

– Неправда.