JК
Малый заслон :: Ананьев Анатолий Андреевич
Страница: 160 из 237Ну, а в селе земляков встретил, вот и попросился к ним, приняли.
— Москаленские мы, — поспешно вставил боец, сидевший напротив капитана.
— Из одного села, — подтвердил солдат-сибиряк. — Теперь нас здесь шестеро москаленских.
— Значит, в эту роту перешёл? — переспросил Ануприенко.
— Да вроде как перешёл. С земляками оно сподручнее. Я так сужу: чего мне по тылам хорониться, или калека? Слава богу, миловал…
— Нам, товарищ капитан, скорее немцев побить, да и домой, — вмешался в разговор сержант.
— А костры зачем? — заметил Ануприенко и добавил: — Огонь-то не следовало бы разводить здесь.
— Нам ротный разрешил, — оправдался сержант. Ануприенко с минуту молча смотрел на пылавшие ветки. Затем, не говоря ни слова, поднялся и, кивнув Щербакову, чтобы следовал за ним, пошёл к блиндажу командира роты.
Суров, казалось, обрадовался приходу капитана.
— Вот и сам «бог войны»! — воскликнул он. — Кстати, очень кстати. У меня как раз командиры взводов собрались.
Ночью Ануприенко заметил только, что старший лейтенант высок и худощав, как Рубкин; теперь же, хотя в блиндаже и было не очень светло, увидел его лицо. Суров улыбался, и улыбка была неприятная, отталкивающая; до самых дёсен оголены крупные белые зубы и тупой, с ямочкой, подбородок сильно выдвинут вперёд.
— Проходи, капитан, чего стал!
В блиндаже было душно от едкого табачного дыма, пахло спиртом.
— Москаленские мы, — поспешно вставил боец, сидевший напротив капитана.
— Из одного села, — подтвердил солдат-сибиряк. — Теперь нас здесь шестеро москаленских.
— Значит, в эту роту перешёл? — переспросил Ануприенко.
— Да вроде как перешёл. С земляками оно сподручнее. Я так сужу: чего мне по тылам хорониться, или калека? Слава богу, миловал…
— Нам, товарищ капитан, скорее немцев побить, да и домой, — вмешался в разговор сержант.
— А костры зачем? — заметил Ануприенко и добавил: — Огонь-то не следовало бы разводить здесь.
— Нам ротный разрешил, — оправдался сержант. Ануприенко с минуту молча смотрел на пылавшие ветки. Затем, не говоря ни слова, поднялся и, кивнув Щербакову, чтобы следовал за ним, пошёл к блиндажу командира роты.
Суров, казалось, обрадовался приходу капитана.
— Вот и сам «бог войны»! — воскликнул он. — Кстати, очень кстати. У меня как раз командиры взводов собрались.
Ночью Ануприенко заметил только, что старший лейтенант высок и худощав, как Рубкин; теперь же, хотя в блиндаже и было не очень светло, увидел его лицо. Суров улыбался, и улыбка была неприятная, отталкивающая; до самых дёсен оголены крупные белые зубы и тупой, с ямочкой, подбородок сильно выдвинут вперёд.
— Проходи, капитан, чего стал!
В блиндаже было душно от едкого табачного дыма, пахло спиртом.