Малый заслон   ::   Ананьев Анатолий Андреевич

А я говорю: фанатизм. Хотите пример, пожалуйста. Он любит её, она не любит его, но живёт с ним и изменяет ему. Об этом говорят ему друзья, а он не верит. Это что, по-вашему, не фанатизм? Таких примеров можно привести тысячи.

— Андрей, ты неверно толкуешь слово фанатизм, — вмешался Ануприенко. — Вот ты — настоящий фанатик, потому что убеждённо веришь в какую-то фанатическую любовь. А любовь и фанатизм — совершенно разные вещи. Любовь — это большое чувство, которое трудно передать словами.

— Но можно, — усмехнулся Рубкин и снова бросил косой взгляд на Майю. В сущности он не собирался отстаивать своё мнение, да и само сравнение любви с фанатизмом пришло ему в голову только теперь и неожиданно и он сам удивлялся тому, что говорил. Но все же отступать не хотел. — Как бы вы ни рассуждали, товарищи, а любовь — это все-таки фанатизм. Я имею ввиду однолюбов.

— А многолюбы? — спросила Майя.

Рубкин не ожидал такого вопроса, но не растерялся:

— Антифанатики.

— Как, как?

— Ан-ти-фа-на-ти-ки! — медленно, делая ударение на каждом слоге, повторил Рубкин.

— Хватит о любви, — капитан поднял руку. — Ужин прибыл!

Ординарец командира батареи между тем молча расстанавливал на столе котелки с борщом и кашей.

— Так ведь здесь есть тарелки, — спохватилась Майя. Она отстранила ординарца и сама начала готовить стол к ужину.

Ординарец покорно отошёл в сторону. В руках он держал фляжку, ища глазами, куда бы её поставить.