Мамаша Кураж и ее дети   ::   Брехт Бертольд

Очень боюсь, фельдфебель, что они у меня не уцелеют на войне. У них ужасные характеры, у всех троих. (Протягивает шлем Эйлифу.) На, тяни свой жребий.

Эйлиф вынимает из шлема и развертывает клок пергамента.

(Вырывает его у него из рук.) Ну вот тебе, крест! Ох, несчастная я мать, горемычная родительница. Неужели он погибнет? Погибнет во цвете лет? Если он станет солдатом, он не выживет, это ясно. Слишком он смелый, весь в отца. Если он не будет умником, он разделит участь всего земного, гаданье это доказывает. (Голос ее становится властным.) Будешь умником?

Эйлиф. А почему же нет?

Мамаша Кураж. Так вот, ты будешь умником, если останешься с матерью, и пусть они себе смеются над тобой и называют тебя мокрой курицей -- тебе наплевать.

Вербовщик. Если ты уже наложил в штаны, то лучше мне иметь дело с твоим братом.

Мамаша Кураж. Я же сказала -- тебе наплевать. Вот и плюй! А теперь тащи жребий ты, Швейцеркас. За тебя я не так боюсь, ты малый честный.

Швейцеркас роется в шлеме.

Ох, что это ты так странно смотришь на листок? Ты-то уж, конечно, вынул чистенький. Не может быть, чтоб с крестом. Тебя-то уж я не потеряю. (Она берет листок.) Крест? И у него тоже! Может быть, потому, что он такой простак? Ох, и ты тоже пропадешь, если не будешь вести себя честно, как ты с пеленок приучен, и, скажем, покупая хлеб, прикарманишь сдачу. Только честность может тебя спасти. Погляди-ка, фельдфебель, разве это не черный крест?

Фельдфебель. Верно, крест.