Манька   ::   Казаков Юрий Павлович

И вспомнила вдруг, будто облитая холодом, свою летнюю тоску, свои слезы, весь стыд первой тайной любви, все отчаяние призрачных белых ночей - сладкий ужас охватил ее: сидел рядом Перфилий, смотрел на нее страшными глазами, сбывались ее сны! "Чего же это! - подумалось ей. - Ай он кинется на меня сейчас! Мамочка, чего же это!" и дико взглянула в лицо Перфилию.

- Эх! - вскрикнул он в нарочитом отчаянии и, легко притворившись тоже диким, придвинулся по лавке к ней, схватил, запрокинул ей лицо и, перекосив глаза, жадно и долго поцеловал ее, бесстыдно шаря свободной рукой по ее щуплому телу. Манька обомлела, помертвела...

- Чегой-то ты! - вырвалась она. - Проклятый! Да ты чегой-то!

- Сердце у меня слабое... - смущенно забормотал Перфилий, поднимаясь и двигаясь к ней.

- Дурак! - чуть не плача, хрипло закричала Манька. - Своих лахудров целуй... А меня не трожь! Я... я тебе не кто-нибудь!

- Маня! Манюша... - уже растерянно, покаянно просил Перфилий. - Погоди ты, я ж к тебе по-хорошему!..

- Я тебе не какая-нибудь! Ленку свою целуй, ступай к ней. А я еще неце... нецелованная! - с усилием выговаривала Манька, вся трясясь, и вдруг отвернулась, прерывисто дыша, расстегнула куртку, бросила на пол. - Уйди, проклятый! - сказала она низко. - Мне почту... Почту надо...

Она переоделась, уже не боясь, что войдет Перфилий, дрожа от ярости и какого-то сладкого, мстительного чувства, взяла сумку и, низко наклонив голову, не простясь с топтавшимся в сенях и курившим Перфилием, пошла.

Она отошла уже порядочно, когда, простоволосый, в опорках на босу ногу, догнал ее Перфилий.

- Вот тут у меня было... - забормотал он, суя в сумку ей шоколадные конфеты.