JК
Марбург :: Есин Сергей Николаевич
Страница: 307 из 316В это время такая бездна компромата на всех и вся шла по телевидению, что я вполне мог пропустить грустную историю одного из секретарей республиканских ЦК.
Я помнил основной психологический закон доверительного разговора: не перебивать и никаких уточнений, даже если не понимаешь. Следует только сочувственно кивать. На словах «другое положение» я подумал про себя: если бы при этом «положении» была не выдающаяся актриса, а просто молодая красотка с крашеными под блондинку волосами, театру бы не повезло. Но надо было слушать.
– Машина, которая меня отвозила на репетицию и с репетиции, курорт летом, другое медицинское обслуживание, другие продукты. А тут я оказалась в незнакомом городе, в однокомнатной квартире. Приходилось завоёвывать место в театре. Положение актрисы на амплуа старухи или даже «гранд-дамы» это совсем не то, что у основной героини, балующейся иногда характерными ролями.
Тут я улыбнулся.
– Ты чего смеешься, чекалка?
– Меня зовут, кстати, Алексей, ты не забыла?
– Не забыла, не забыла. – Алексеем меня женщины почему-то никогда не называли. Саломея обращалась чаще по фамилии: «Романов, сходи за молоком», «Романов, иди в гараж за машиной, через час мне ехать в театр», «Романов, ты что-то плохо выглядишь, не заболел?»
– Я вспомнил, как ты играла Комиссара в «Оптимистической трагедии».
Я помнил основной психологический закон доверительного разговора: не перебивать и никаких уточнений, даже если не понимаешь. Следует только сочувственно кивать. На словах «другое положение» я подумал про себя: если бы при этом «положении» была не выдающаяся актриса, а просто молодая красотка с крашеными под блондинку волосами, театру бы не повезло. Но надо было слушать.
– Машина, которая меня отвозила на репетицию и с репетиции, курорт летом, другое медицинское обслуживание, другие продукты. А тут я оказалась в незнакомом городе, в однокомнатной квартире. Приходилось завоёвывать место в театре. Положение актрисы на амплуа старухи или даже «гранд-дамы» это совсем не то, что у основной героини, балующейся иногда характерными ролями.
Тут я улыбнулся.
– Ты чего смеешься, чекалка?
– Меня зовут, кстати, Алексей, ты не забыла?
– Не забыла, не забыла. – Алексеем меня женщины почему-то никогда не называли. Саломея обращалась чаще по фамилии: «Романов, сходи за молоком», «Романов, иди в гараж за машиной, через час мне ехать в театр», «Романов, ты что-то плохо выглядишь, не заболел?»
– Я вспомнил, как ты играла Комиссара в «Оптимистической трагедии».