Марбург   ::   Есин Сергей Николаевич

С разбегом в сто семьдесят пять лет они оба – и Пастернак, и Ломоносов – жили здесь и учились в университете. У обоих в это время был напряженнейший любовный роман. Штаны трещали от юношеского сперматогенеза или воздух этого города располагает к любви? Но у меня еще одно дельце в немецком краю. Не сам еду, не по собственной воле, а «токмо волей пославшей мя жены». На всякий случай проверю, как там поживают когда-то влюбленные в меня немки? Ой, все ли знает про меня Саломея и весь ли ей известен мой список? Благородна и подла природа русского мужика, впрочем, как и у любого на этой планете. По законам романистики здесь надо бы сразу дать картинку, знакомство и любовную историю. Но кто, кроме безумцев, пишет сейчас как надо? Мастера строгают романы, как Бог на душу положит, а потом подмастерья их опыт превращают в правила.

Впрочем, долой отступления, ими и так слишком перегружены русские романы.

Я лечу, я наслаждаюсь полетом и свободой. В наше время только самолет, между взлетом и посадкой, дает ощущение свободы. Видимость торжества собственной воли и (в скобках) – возможность окончить жизнь по ошибке авиадиспетчера, отвлекшегося на чашечку кофе. Конечно, за рулем автомашины таких роковых возможностей не меньше. Но причина их земная и менее романтичная: например, пьяный владелец «мерседеса», врезающийся в тебя после гульбы в ночном клубе.