Марино Фальеро, дож венецианский   ::   Байрон Джордж Гордон

И даже больше:

Ты помнишь, - да и все об этом помнят,

В тот день, когда из Рима прибыл я

Уже как дож, туман необычайный,

Невиданный пред "Буцентавром" встал,

Как облачный тот столп, что из Египта

Евреев уводил, и кормчий, сбившись,

Привел корабль не к Рива-делла-Палья,

Как надо было, а к святому Марку,

К той колоннаде, где казнят обычно

Преступников, - и там сошли мы. Вся

Венеция была потрясена

Зловещим этим предзнаменованьем.

Анджолина

Ах, бесполезно вспоминать об этом

Теперь.

Дож

Я все же радуюсь при мысли,

Что это все - веленья Рока: легче

Богам поддаться, а не людям; лучше

Уверовать в судьбу, а в этих смертных,

По большей части жалких, точно прах,

И столь же слабых, видеть лишь орудье

Верховных сил. Ведь сами по себе

Они не годны ни на что; не им

Быть победителями человека,

Кто побеждал для них.

Анджолина

Свои минуты

Последние, отдай иным порывам,

Смягчись и, примиренный даже с ними,

С презренными, на небо возлети.

Дож

Я примирен уверенностью твердой,

Что день придет - и дети их детей,

И этот гордый град в лазури водной,

И все, на чем их власть и блеск держались,

Все станет разореньем и проклятьем,

И новые под свист народов рухнут

Тир, Карфаген, приморский Вавилон.

Анджолина

Так говорить не время; буря страсти

И в смертный миг тебя стремит. Смирись!

Не обольщайся: ты врагам безвреден.