Марино Фальеро, дож венецианский   ::   Байрон Джордж Гордон

Я отчужден: моя пятнает близость;

Я не любим: такого нет закона;

Я ущемлен: политика Сената;

Я высмеян: патрицианский долг;

Я попран: это право государства;

Я беззащитен: так верней, спокойней;

Вот так я стал у подданных рабом,

Вот так я стал врагом друзей! Шпионы

Мне стали стражей, ризы - властью, пышность

Свободой, инквизиторы - друзьями,

Тюремщики - советом, жизнью - ад!

Остался мне один родник покоя

И он отравленими. Боги дома

Разбиты - и на алтаре сидят

С ухмылкой наглой Клевета и Мерзость!

Израэль

Глубоко оскорбили вас! Но вы

Им отомстите - не позднее суток.

Дож

Я все терпел; терзался, но терпел;

Покуда в чашу горечи не пала

Последней каплей дерзкая обида

И поощренье встретила, не плеть.

Вот лишь когда я те отбросил чувства,

Что в них давно погасли - с той поры,

Когда они мне присягали лживо!

Да, в этот миг они презрели друга,

Венчая дожа. Так ребенок лепит

Игрушку, чтобы, поиграв, сломать!

С тех пор я знал лишь происки глухие

Сената против дожа, тайный рост

Взаимной ненависти и боязни;

Дрожала знать, за власть свою цепляясь,

И тиранию ненавидел дож.

И нет меж нами личных отношений,

Нет прежних уз; порвали их они.

Я вижу в них сенаторов, повинных

В самоуправстве, - и пускай как должно

Поступят с ними.

Календаро

А теперь - за дело!

Все по местам. Пусть будет эта ночь

Последней ночью слов; я схватки жажду!

Меня звон Марка сонным не найдет!

Израэль

Все на посты! Спокойствие и зоркость!

Мысль - о страданьях наших и правах!

Лишь ночь пройдет, и нам не знать угрозы!

Сигнал - и все вперед. К моей дружине

Иду я. Пусть никто не медлит в деле.

А дож вернется во дворец - готовить

Все для удара.