Марш 30-го года   ::   Макаренко Антон Семенович

Вышло все это не потому, что не хватало у негосообразительности, а просто по его халатности и забывчивости.

Получился полный беспорядок. Коммунары здорово обиделись на своего командира.

Волчок, с улыбкой наблюдая неразбериху в работе отряда, говорит Фомичеву:

- Чудак же ты! Как же ты назначаешь парня к брандспойту на шесть часов вечера, если он с пяти стоит на дневальстве в лагерях.

Командир сердится и кричит:

- Вы все только разговариваете, а я должен каждого просить! Боярчук на дневальстве? Хорошо. А почему Скребнев не мог взять кишку? Ты их защишаешь, а они радуются.

Волчок снова спокойно:

- Вот чудак! Ну как тебе не стыдно? Разве Скребнев справится с брандспойтом? Он его и не подымет. Ты сообрази.

Фомичев в таких случаях именно сообразить и не может. Он "парится" и кричит, хватает первого встречного, уже и без того злого:

- Боярчук, иди на клумбу!

Хитрый и смешливый рыжий Боярчук поворачивает к командиру свою веснушчатую физиономию и, дурашливо уставившись на него, говорит ехидно:

- На клумбу идти? А ты ж сказал, чтобы я бочки прикатил...

Все начинают смеяться.

Тогда в полной запарке Фомичев приказывает:

- Нечего долго разговаривать! Бери ты, Волчок, брандспойт.

Волчок заливается смехом:

- Вот чудак, все я да я: и вчера я и позавчера я! Чего ты все на меня?..