Маски   ::   Белый Андрей

Выше, – пучу плюща пропоровши изогнутым рогом, напучившись тупо и каменным глазом, и грубой губою, баранная морда, фасонистый фавн, – вот-вот-вот – разорвет громким хохотом рот, рококовую рожу:

– Ого!

– Огого!

– Просим, просим!

– Не выпустим!

– Жрем ваши жизни!

Пэпэш-Довлиаш, Николай Николаич – жрец: жрет!

____________________

Окаянное окаменение: пестрый дурак – он (с ним – пестрый дурак Галзаков) – сострадательнее, человечней, чем пупом дрожащее пузо Пэпэша: над ними.

Кроваво листва довисала: кленовые лапы, крутясь, опадали в лучах; из расхлестанных веток являлись: дорожка, ворота, заборы и кубы огромных домов; в сини, солнечно злые, омолнились желтые стекла.

И крест колоколенки – белый; и – блещущий блик.

И профессор себе, точно в отклике.

– Я есмь во веки веков; и – со всем, что ни есть!

Видел, —

– дерево, вон, заревое румяное, издали виснет: из морока ясного.

Вдруг Серафима Сергевна:

– Смотрите!

И – ткнулась носами.



И видели



Видели, —

– как Николай Николаич в распахнутом, плотном пальто, – карем, драповом, с крапами, – в плотно надетой коричневой шляпе за пузом шагал и махал своей ручкой, зажатой в кулак, сломав шею и нос задирая на гостя; у сверта дорожки он ткнулся и ручкой, и пузом, под воздухом синим: сперва – на подъезд, а потом – на гостей.

И бежал со всех ног Пятифыфрев.

Блондин просвещенный всем корпусом несся, как будто колесами древней Фортуны катимый; взгляд – стекло водянистое; глаз – с синей искрою; – фетрово-серая шляпа – приятный контраст с бледной бородкой.