Страница:
25 из 465
Обязанность матери Элеонору Леоновну не увлекала: без ласки несла.
____________________
И бывало, из фортки, с лысастого места, бьет песней.
Часами сидят они с Охленьким, гостем, когда-то бомби-стом, себе самому отрезавшим мороженый палец; дымочек, клочася синьками в спокойно висящие волны, объятьем распахнутым вьется.
И – слушают песню.
Бывало —
– смеркается: —
– тени запрыгают черными кошками; черною скромницей из-за угла обнажает «Леоночка» глаз папироски; блеснет золотая браслетка; лицо, как клопиная шкурка: сквозное окно; черноглазый сыченыш сидит на коленях.
И Охленький – с нечего делать:
– Мы сделались немцами. Он – обороновец.
Тителев, переблеснув тюбетеечкой, выставит верткие глазики из кабинета; и – выкрикнет: прочное, жуткое слово.
– Русь – Рюрика? Что?… Не неметчина?… Самая… Штюрмер, Распутин – двуглавье стервятника.
В ряби тетеричные коридорчика – с «нет, я не русский» – вон вылетит.
Элеонора Леоновна – Владе: а пальцем – в окно:
– Штюрмер съест!
Из окошка же – оранжевый косяк, расколупленный красною сыпью, в синь сумерок снится.
И снится —
– Россия, —
– застылая, синяя, —
– там грохотнула
губерниями, как рыдван, косогорами сброшенный.
|< Пред. 23 24 25 26 27 След. >|