Страница:
32 из 465
Он – выздоравливал; и Никанор приставал к Василисе Сергеевне:
– В лечебнице брат, – брат, Иван, – как бумага на складе: сгорит.
Раз придрался:
– Бумаги – сгорели ж!
Свалили бумаги наверх; они – вспыхнули: сами собою; пожар потушили.
– Поджог!
– А кому есть охота палить – антр ну суа ди – эту пыль!
Неприятною дамою стала профессорша. Скажем: «поджог» относился к подробностям, – тем, о которых:
– Держите язык за зубами: до сроку. А он не сдержал языка.
И поэтому за Никанором Ивановичем в этом пункте последует автор.
У Зинки, уфимки…
Где сверт перед площадью, сеном соримый, шарами горит Гурчиксона аптека; и рядом грек Каки года продавал деревянное масло и губки, лет двадцать гласит: —
– «ЕЛЕОНСТВО» —
– почтенная вывеска с места того: «Мыло, свечи, лампадное масло, крахмал»; и само Елеонство сидит за прилавком, пьет чай с постным сахаром, мажет сапог русским маслом и дочь выдает за купца Камилавкина (сын тысяч семьдесят за Христомучиной взял); Елеонство недавно еще подписался с купцами соседнего ряда (Дрео-линым, Брисовым, Катенькиным, Желтоквасовым) под монархическим адресом.
Далее, свертом, – заборик; и – двор, где жил форточник и видел фортку из дома, стоящего задом к забору; к ней крыша вела; от нее – ход к забору на свалени дров; дряни форточник тибрил; но тибрить в районе прописки нельзя, потому что здесь тибрит захожий.
|< Пред. 30 31 32 33 34 След. >|