Меч на закате   ::   Сатклифф Розмэри

Мы ходили между ними, останавливаясь, чтобы вглядеться то в одного,то в другого жеребенка, осматривая, оценивая, отыскивая потаенную силу и отзывчивость в стройных задних ногах и гибкой шее, пока Ханно отжимал вверх какую-нибудь голову с прижатыми ушами или шлепком отталкивал лохматый круп, чтобы освободить нам дорогу в толчее. А потом тех, что показались мне самыми лучшими, подвели к нам по отдельности, кобыл и сосунков, однолеток и двухлеток, жеребчиков и кобылок. И во всех них бросалось в глаза одно и то же — увеличившийся рост, более массивная кость.

— Бог добр, — сказал Кей, который был по-своему религиозен.

Наконец я снова подозвал к себе Ханно.

— Вон та гнедая кобыла с белым жеребенком — приведи их ко мне.

Кобыла и жеребенок привлекали мое внимание с того мгновения, как их подогнали сюда, или, скорее, мое внимание привлекал жеребенок, но я, немного по-детски, оставлял его напоследок, чтобы остальные, которых мне предстояло увидеть в тот день, не упали после него в моем мнении.

Ханно отделил их от табуна и подвел ко мне; и когда я увидел его ухмылку, мне показалось, что он тоже приберегал жеребенка на самый конец, надеясь, что я не попрошу подвести его раньше. Сначала я принялся завоевывать расположение матери, похлопывая ее по шее, нашептывая тихие ласковые слова в ее подергивающееся ухо, — потому что жеребенок быстрее перестал бы дичиться, видя, что его мать доверяет мне, — а уже потом повернулся к малышу.