Страница:
164 из 791
Помни об этом, малыш, дотого дня, когда мы вместе помчимся в битву.
И жеребенок опустил голову и вскинул ее снова. Причиной этому была всего лишь моя рука на его морде, но это выглядело как согласие. Помню, мы все рассмеялись; и жеребенок, внезапно застыдившись, немного попятился, повернулся на длинных, неуклюже расставленных ногах и обратился за утешением и ободрением к материнскому молоку.
Потом, когда мы сидели в хижине табунщиков у очага, в котором потрескивал в пламени утесник, старый Ханно принес кувшин перебродившего кобыльего молока (удивительно, из каких невероятных вещей люди умудряются получать огненный напиток) и очищенные от коры ивовые прутики, на которых он вел счет лошадям, как своим, так и тем, что его сын Альгерит посылал ему каждый год из племенных табунов Арфона, — чтобы знать общее поголовье. На этих белых прутиках с помощью зарубок различной формы был отмечен каждый жеребенок, родившийся за последние семь лет. От девяноста до ста жеребят каждый год, не считая третьего, когда их было меньше половины этого числа.
— Это был плохой, черный год, — сказал Ханно, — сырая весна, весна, которая затопила все как здесь, так и на холмах.
И более двух десятков жеребят пали, если не считать тех, что заболели потом; и среди кобыл… тоже был большой падеж. Но вот этот год… да, это был хороший год; погляди….
|< Пред. 162 163 164 165 166 След. >|