Меч на закате   ::   Сатклифф Розмэри

Мы начали с того, что прорубили в полосе деревьев пару проходов, чтобы можно было быстро ввести в действие конницу, а около полудня второго дня (мы не торопились с этой работой, не желая оставлять после себя грубый беспорядок, который был бы заметен издали) верхом на черном косматом пони ростом примерно с большую собаку прискакал маленький смуглокожий человечек из горного племени, которое мы иногда использовали в качестве разведчиков, и привез нам известия о саксонском войске.

Его привели туда, где я присматривал за тщательной маскировкой одного из проездов для конницы, и он, соскакивая с пони, споткнулся и остановился, покачиваясь, с опущенной головой, положив руку на шею маленького измученного животного, которое с ходящими ходуном боками стояло с ним рядом.

— Ты скакал, не щадя своих сил, друг мой, — сказал я. — Какие новости ты привез?

Он медленно откинул голову назад, убирая с глаз спутанные волосы, и, прищурившись, посмотрел на меня снизу вверх, как смотрят на высокое дерево.

— Ты — тот, кого называют Артос Медведь?

— Я Артос Медведь.

— Так. Хорошо. Тогда вот что: Морские Волки прошли вчера ночью, на закате, и устроились лагерем вдоль опушки Леса Дху.

— Сколько? Ты можешь хоть приблизительно назвать их количество?

— Я их не видел. Они — как муравьи, что высыпают из муравейника, когда ребенок ударит по нему ногой; так сказал человек из-за Разбитого Холма. Но он нес вот это — ему это передал человек, который был до него, а он отдал это мне.

Маленький горец вытащил из-за пазухи своей драной волчьей шубы тонкий деревянный брусок, напомнивший мне очищенные от коры ивовые прутики, на которых Ханно вел свои подсчеты. Но здесь было подсчитано не поголовье табуна, а численность саксонского войска, и когда он вложил брусок мне в руку, я увидел грубо вырезанные на дереве цифры: MCDLXX.