Меч на закате   ::   Сатклифф Розмэри

И еще там был какой-то человек с накинутой на голову и плечи барсучьей шкурой и с барсучьими полосками на лице, и он делал большим пальцем знаки у нее на лбу, как гончар делает знаки на глине; и там была Ита и все остальные женщины, и они бросали в огонь травы, и он взвивался вверх со странным горьковатым запахом и закручивался язычками вокруг девочки. Я вскрикнула, и Ита принесла ее и отдала мне и сказала, что мне снились дурные сны и что я должна заснуть снова, и как я ни сопротивлялась, я уснула, как она и приказала мне.

— Ласточка, ласточка моя, ты не просыпалась; это все был один дурной сон.

— Наутро от нее все еще пахло тем странным горьким дымом.

— Тогда, значит, это была какая-то очистительная церемония. У каждой веры есть свои тайные обряды.

— Они вытягивали из нее жизнь, — сказала Гэнхумара. — Я знаю. Они вытягивали из нее жизнь, чтобы отдать ее своему больному ребенку… на следующий день он начал поправляться… а ей они не оставили даже на три года.

Это было безнадежно. я доверил бы соплеменникам Друима Дху мою или ее душу, но я знал, что никакие мои слова, никакие мои поступки не смогут изменить того, во что она верит. И все же я сделал еще одну отчаянную попытку:

— Гэнхумара, между мной и народом Друима Дху всегда были добрые отношения, и какое бы зло Темные Люди ни творили время от времени, они не предадут друга, если тот прежде не предаст их. Вот если бы я отпустил Кея той зимой пошарить в их ямах с зерном…

Но она даже не слушала. Она не чувствовала, что мои руки обнимают ее, и я со свинцовой безысходностью уронил их. Когда она заговорила снова, ее голос немного смягчился, но эта мягкость не сделала ее более близкой, чем раньше.

— Я знаю, что ты тоже любил ее, и я знаю, что ты не понимал, что делаешь.