JК
Меч на закате :: Сатклифф Розмэри
Страница: 702 из 791В замкнутом пространстве лестничного колодца этот звук, казалось, бил по ушам, и проснувшееся эхо заметалось во все стороны, как вспугнутые летучие мыши; но больше ничто не ответило Медроту на его стук, и мгновение спустя он начал колотить в дверь снова, выкрикивая странным, визгливым, точно у впавшей в истерику женщины, голосом:
— Откройте! Именем цезаря, откройте, или мы высадим дверь!
И я почувствовал, что все остальные теснятся за моей спиной, нетерпеливые, словно гончие, ожидающие, когда добыча выскочит из своего укрытия. И внезапно я понял, что важнее всего на свете для меня было не знать, что скрывается за этой дверью.
Я схватил его руку с кинжалом за запястье и силой отогнул ее вниз.
— Нет! Либо скажи мне, что означают все эти дурацкие выходки, либо покончим с этим!
Но в тот же самый миг человек, который стоял на ступеньке за моей спиной, вытянул руку вперед и подобрал что-то, что лежало, точно снежинка, на пороге перед дверью; и когда он со слабым озадаченным смешком поднес это к свету факела, я увидел лесной анемон, один хрупкий, белый, уже начинающий увядать цветок. И я понял, что для меня не может быть спасения от того, что скрывается за этой маленькой, глубоко утопленной дверью.
Мы услышали легкий скрежет поворачивающегося в замке ключа, дверь распахнулась изнутри, и более мягкий свет масляной лампы хлынул на лестницу, чтобы смешаться с резким неровным светом факела; и на пороге, обнаженный под торопливо накинутым плащом и с поднятым мечом в руке, встал Бедуир.
На мгновение наступила тишина, настолько насыщенная, что от нее заложило уши, и в ее центре — затишье в центре бури — стояли лицом к лицу я и Бедуир. Думаю, он не замечал, что здесь есть кто-то еще, — только я и Гэнхумара, прижавшаяся к стене у него за спиной.
— Откройте! Именем цезаря, откройте, или мы высадим дверь!
И я почувствовал, что все остальные теснятся за моей спиной, нетерпеливые, словно гончие, ожидающие, когда добыча выскочит из своего укрытия. И внезапно я понял, что важнее всего на свете для меня было не знать, что скрывается за этой дверью.
Я схватил его руку с кинжалом за запястье и силой отогнул ее вниз.
— Нет! Либо скажи мне, что означают все эти дурацкие выходки, либо покончим с этим!
Но в тот же самый миг человек, который стоял на ступеньке за моей спиной, вытянул руку вперед и подобрал что-то, что лежало, точно снежинка, на пороге перед дверью; и когда он со слабым озадаченным смешком поднес это к свету факела, я увидел лесной анемон, один хрупкий, белый, уже начинающий увядать цветок. И я понял, что для меня не может быть спасения от того, что скрывается за этой маленькой, глубоко утопленной дверью.
Мы услышали легкий скрежет поворачивающегося в замке ключа, дверь распахнулась изнутри, и более мягкий свет масляной лампы хлынул на лестницу, чтобы смешаться с резким неровным светом факела; и на пороге, обнаженный под торопливо накинутым плащом и с поднятым мечом в руке, встал Бедуир.
На мгновение наступила тишина, настолько насыщенная, что от нее заложило уши, и в ее центре — затишье в центре бури — стояли лицом к лицу я и Бедуир. Думаю, он не замечал, что здесь есть кто-то еще, — только я и Гэнхумара, прижавшаяся к стене у него за спиной.