Меч на закате   ::   Сатклифф Розмэри

И немного погодя, хотя арфу он не снял, он начал петь, так тихо, что едва пробивался сквозь перестук копыт, но я все же уловил еле слышную мелодию, и это была самая первая песня, которую я когда-либо от него услышал, плач по Королю Плодородия, помогающий зерну расти, обещание, что он вернется — «из тумана, из страны юности, сильный звуками труб под ветвями яблонь»… и я вспомнил огромные звезды, и запах горящего в кострах навоза, и погонщиков мулов, которые слушали стоя за пределами круга света… Бедуир, должно быть, услышал себя в то же самое мгновение, что и я, потому что мы искоса взглянули друг на друга, и он рассмеялся и, вскинув голову, разразился ревущей песней, под которую на Беруинских холмах загоняют скот.

Вскоре у горизонта, на гребне невысокого хребта, показались трое наших разведчиков, которые неслись так, словно за ними гнались красноухие псы Анука. Первый из них осадил свою лошадь в облаке удушливой пыли почти под самым носом Серого Сокола, и огромный жеребец зафыркал и заплясал на месте.

— Цезарь, передовое охранение уже схватилось с саксонскими сторожевыми постами! Наши отступают…

Я снова выслал всех троих вперед и, приподнявшись в стременах, крикнул Товарищам продолжать движение. Едущий рядом со мной трубач поднес к губам огромный зубровый рог и послал через болота летучее эхо, и мы рванулись вперед с еще большей скоростью; все войско меняло походный строй, разворачиваясь для атаки с ходу, так что мы превратились, так сказать, в две наступающие одна за другой боевые шеренги — каждая с копейщиками в центре и конницей на флангах — прикрытые с боков и частично соединенные небольшими отдельными отрядами легкой конницы.