Меч на закате   ::   Сатклифф Розмэри

Я знал ее всю свою жизнь, так же, как знал нехитрую песенку Игерны о птицах на яблоневой ветке; и, как в детстве я ждал, что пшеница взойдет снова, что в конце возродится надежда, так и теперь я ждал обещания, что герой вернется. «Из туманов, из страны юности, — пел певец, словно бы для себя. — Сильный звуками труб под ветвями яблонь»… Я так часто слышал, что эту песнь заканчивают триумфальным аккордом, словно потерянный герой уже вернулся к своему народу; но в этот раз она окончилась на одной чистой ноте далекой надежды, которая была похожа на одинокую звезду в грозовом небе.

Песня арфы умолкла, и рука певца упала с пульсирующих струн и спокойно легла на колено. В течение долгого времени все мы, сидящие вокруг костра, молчали, и звуки лагеря омывали нас, не нарушая тишины нашего кружка. Потом Овэйн наклонился вперед и начал поправлять угасающий костер, складывая бурые коровьи лепешки одна на другую с так характерной для него неторопливой, задумчивой серьезностью, и очарование было нарушено, так что я вновь начал воспринимать окружающее: темные лица погонщиков, собравшихся на краю круга света от нашего костра; и сердитый вопль мула где-то за их спинами; и старого торговца, который стоял рядом со мной, запустив руки в свою бороду, и покачивался взад-вперед, склонив голову, будто все еще прислушивался; и слабый пряный аромат, идущий от его одежд; и еще его шепот:

— Тц тц… так пели женщины, когда я был ребенком, — плача по Адонису, когда на камнях расцветали пунцовые анемоны…

И это было странно, потому что он не понимал ни слова на языке бриттов.