Меч над Москвой   ::   Стаднюк Иван Фотиевич

Сталин слушал внимательно и, прохаживаясь по ковру вдоль стола, дымил трубкой. Иногда, останавливаясь, задавал вопросы. Было заметно, что гнев его постепенно угасал. И когда нарком Военно-Морского Флота адмирал Кузнецов попросил у него разрешения оставить Жаворонкова в Москве для исполнения своих прямых обязанностей командующего военно-воздушными силами Военно-Морского Флота, ибо оперативная обстановка обострилась не только на Севере, но и на Юге, а также требовалась повышенная боевая готовность на Дальнем Востоке, Сталин согласился с этим. Командование особой морской и армейской авиагруппой на Моонзунде решили возложить на командира 1-го минно-торпедного авиационного полка полковника Преображенского.

Наступила пауза. Шахурин переглянулся с Кузнецовым – пора, мол, и честь знать. Но Сталин по-прежнему молча прохаживался по кабинету, над чем-то размышляя. Вдруг остановившись, он повернулся лицом к столу, вынул изо рта трубку и взмахнул ею перед своим лицом. Тут же заговорил:

– Мы имели возможность бомбить Берлин с первых дней войны. Но мы помнили, что Берлин – крупный столичный город с большим количеством трудящегося населения, в Берлине много иностранных посольств и миссий. И трудно было гарантировать, что наши бомбы, предназначенные для военных объектов, не упадут и на жилые кварталы. – Сталин вновь пососал трубку, выдохнул облако ароматного дыма и продолжил: – Мы полагали, что фашисты в свою очередь будут воздерживаться от бомбежки нашей столицы Москвы.