JК
Мелочи архиерейской жизни :: Лесков Николай Семенович
Страница: 163 из 180Он ехал запросто и с одним адъютантом.
Приехали в город, где стоял полк Т., и в тот же день была назначена “выводка”.
Дело происходило, разумеется, на открытом месте, невдалеке за конюшнями. Офицеры стоят в отдалении — на обозревательном пункте только трое: генерал Яшвиль, у правого его плеча — его адъютант, а слева, рядом с ним, полковой командир Т.
Выводят первый эскадрон: лошади очень худы.
Яшвиль только подвигал губами и посмотрел через плечо на адъютанта.
Тот приложил почтительно руку к фуражке и общей миной и лёгким движением плеч отвечал, что “видит и разумеет”.
Выводят второй эскадрон — ещё хуже.
Генерал опять полковому командиру — ни слова, но опять оглядывается на адъютанта и на этот раз уже не довольствуется мимикой, а говорит:
— Одры!
Адъютант приложился в знак согласия.
Полковник, разумеется, как на иголках, и когда вывели третий эскадрон, где лошади были ещё худее, он не выдержал, приложился и говорит:
— Это удивительно, ваше сиятельство… никак их нельзя здесь ввести в тело…
Яшвиль молчал.
— Я уже, — продолжал полковник, — пробовал их кормить и сечкою и даже… морковь…
При слове “морковь”, в смысле наилучшего или целебного корма для лошадей, генералу показалось, что это идёт как будто из Вольного экономического общества или другого какого-нибудь подобного оскорбительного учреждения, и генерал долее не выдержал.
Приехали в город, где стоял полк Т., и в тот же день была назначена “выводка”.
Дело происходило, разумеется, на открытом месте, невдалеке за конюшнями. Офицеры стоят в отдалении — на обозревательном пункте только трое: генерал Яшвиль, у правого его плеча — его адъютант, а слева, рядом с ним, полковой командир Т.
Выводят первый эскадрон: лошади очень худы.
Яшвиль только подвигал губами и посмотрел через плечо на адъютанта.
Тот приложил почтительно руку к фуражке и общей миной и лёгким движением плеч отвечал, что “видит и разумеет”.
Выводят второй эскадрон — ещё хуже.
Генерал опять полковому командиру — ни слова, но опять оглядывается на адъютанта и на этот раз уже не довольствуется мимикой, а говорит:
— Одры!
Адъютант приложился в знак согласия.
Полковник, разумеется, как на иголках, и когда вывели третий эскадрон, где лошади были ещё худее, он не выдержал, приложился и говорит:
— Это удивительно, ваше сиятельство… никак их нельзя здесь ввести в тело…
Яшвиль молчал.
— Я уже, — продолжал полковник, — пробовал их кормить и сечкою и даже… морковь…
При слове “морковь”, в смысле наилучшего или целебного корма для лошадей, генералу показалось, что это идёт как будто из Вольного экономического общества или другого какого-нибудь подобного оскорбительного учреждения, и генерал долее не выдержал.