Мемуары Шмида   ::   Аллен Вуди

Геббельс распорядился организовать мое выступление по радио с обращением к народу Германии, которое язачитал, почти не заглядывая в подготовленный текст. "Фюрер невредим, - сказал я народу. - Усы по-прежнему при нем. Повторяю. Фюрер сохранил свои усы. Заговор, направленный на то, чтобы сбрить их, провалился".

Уже в самом конце войны мне пришлось приходить в бункер Гитлера. Армии Союзников приближались к Берлину, и Гитлер чувствовал, что если русские придут первыми, ему придется обриться наголо, если же первыми окажутся американцы, то достаточно будет просто слегка подравнять волосы. Вокруг все нервничали, переругивались. В самый разгар общей ссоры Борманн вдруг захотел побриться, и я пообещал выкроить для него местечко в моем графике. Фюрер все больше мрачнел, замыкался в себе. По временам он заговаривал о том, чтобы устроить себе пробор от уха до уха, или о том, что, ускорив создание электрической бритвы, он сможет переломить ход войны в пользу Германии. "Мы будем тратить на бритье не больше нескольких секунд, не так ли, Шмид?" - бормотал он. Упоминал он и о других безумных планах, а однажды заявил, что подумывает когда-нибудь не просто постричься, но сделать красивую прическу. Со всегдашним его стремлением к монументальности, Гитлер клялся, что рано или поздно соорудит на своей голове такой "помпадур", от которого "содрогнется мир, и для укладки которого потребуется почетный караул". На прощание мы обменялись рукопожатиями и я в последний раз подровнял ему волосы. Фюрер дал мне пфенинг на чай.