Менахем-Мендл   ::   Алейхем Шолом

Это и был тот самый барин молдаванин. Увидав на столе бутылку водки, он жирным голосом выдавил из жирного брюха:

- Оце добре дiло!

Выпив по рюмочке (барин выпил две), оба типа заговорили с ним насчет пшеницы и ржи, а между делом одноглазый шепнул мне на ухо:

- Набит деньгами, как мешок! У него чуть ли не тысяча четвертей хлеба, не считая овса... Вы не смотрите, что он так одет: скряга!

А второй, долговязый, все время советует барину хлеб не продавать, потому что пшеница будет в цене. Лучше весь хлеб приберечь до зимы.

- Оце добре дiло! - повторяет барин, раз за разом опрокидывает рюмку и, закусывая, будто с голодухи, отдувается губами и носом. После еды долговязый мне говорит:

- Теперь можете потолковать с барином о вашем деле...

Сели мы с ним в уголок, и я разговорился, - сам не знаю, откуда что взялось! Я объяснил ему, как важно каждому человеку штрафоваться, будь он хотя бы богат, как Крез. "Наоборот, чем богаче человек, тем, - говорю я, - нужнее, чтобы он заштрафовался, потому что богатому, когда он на старости лет теряет свои капиталы, в тысячу раз хуже, чем бедняку. Бедняк, - говорю я, - свыкся со своей нищетой, а богатый, если останется, упаcи бог, без денег, хуже, чем покойник! Як написано у нас, - говорю я ему, - "Они хошув кимес", - значит: бедный хуже, як мертвый.