Менахем-Мендл   ::   Алейхем Шолом

Сколько можно торчать в этой Одессе?

Но что говорить? Разве я что-нибудь значу? Ведь я же всего лишь Шейне-Шейндл, я ведь не Блюма-Злата! Блюма-Злата только пикнет на своего мужа, а его уже лихоманка трясет! Ради бога, Мендл-сердце, распродай все и собирайся в дорогу! Не забудь только дюжину вышитых сорочек для меня, бархату маме на пальто - пусть и она помнит, что зять ее был в Одессе и торговал с сумасшедшими, - кусок ситца модного рисунка и, если войдет в чемодан, немного стеклянной посуды, а остальное - по твоему усмотрению. И приезжай домой, пусть люди перестанут мне колоть глаза и чернить меня. Попробуй только меня не послушать! Ничего! По-моему сделаешь! Если бы так чирьи на спине у врагов моих, как желает тебе от всего сердца

твоя истинно преданная супруга Шейне-Шейндл.

XI

Менахем-Мендл из Одессы - своей жене Шейне-Шейндл в Касриловку

Моей дорогой, благочестивой и благоразумной супруге Шейне-Шейндл, да здравствует она!

Во-первых, уведомляю тебя, что я, благодарение богу, пребываю в полном здравии и благополучии. Дай бог и в дальнейшем иметь друг о друге только радостные и утешительные вести. Аминь!

А во-вторых, да будет тебе известно, что день реализации настал, и все пошло кувырком, господи спаси и помилуй! Большая "варьяция", которой я ждал, как мессии, обернулась мыльным пузырем. Бисмарк, говорят, простудился, схватил насморк - и в политике пошла такая суматоха, что никто ничего не понимает! "Лондон" стал действительно на вес золота, но рубль провалился в тартарары, и пошел страшный "бес"! Ты, пожалуй, спросишь, где же мои "бесы" с моими "стеллажами"? Но дело в том, что теперь уже "бесы" не "бесы" и "стеллажи" не "стеллажи", никто не хочет брать, никто не желает давать, вот и поступай как знаешь! И словно назло, я рассовал свой товар таким людишкам, которых - чуть прижало, а их уже и раздавило.