Мертвецы   ::   Губер Борис

Сумерками хмель забирал сильнее, и все, хором, путаясь и мешая друг другу, запели "Ноя".

...Зело обрадовался Ной,

С детьми, кухаркой и женой

Лозу на славу он развел

И винный погреб свой завел,

Чтоб в нем хранить, хранить вино,

Дабы созрело бы оно... Синяя муть за окном билась о стекло сухим и твердым, как песок, снегом. Огня не зажигали, пели в темноте. За стеной плескалась в шайке вода и сморщенный, старушечий голос скрипел: - Батюшки вы мои, грех-то какой, под праздник, под праздник господний... А в ответ спутанным нестройным ревом неслось:

...Зане в воде погребены

Все беззакония сыны... Когда засветили лампу, Серега, под шумок тянувший во время пения чашку за чашкой, уже не держался на ногах. Он свалился на пол и бормотал, бессильно, клейко мигая. - Ой, мутит, ой, братцы, мутит... Наконец пришел Лешка, вынул из под шубы цитру, бережно положил ее на кровать, здоровался. Степан Петрович, невнимательно сунувший ему руку, изливался перед Касаткиным: - Бумажку присылают: усилить общественную работу. Пс!.. Это за шестнадцать-то с полтиной в месяц? Не обязан. Не желаю!.. Уйду я отсюда, ей богу уйду... Выстрою себе дом. Лешка налил чашку, выпил и, будто нечаянно вспомнив, равнодушно сказал, трогая пальцем струну: - Касаткин, а Настя ваша в бане угорела. Бабы говорили. Водой, говорят, отливают. Касаткину все равно... Он только волосы пригладил рукою: - Ничего, отживеет. Но Степан Петрович заволновался. Вскочил было... да вспомнил: "лается мать, замуж не возьмет никакой", - и счас: - Саша, сходи домой, будь другом...