Мещане   ::   Писемский Алексей

- Кокетничала, потому что самой это приятно было; но главное, досадно, - зачем притворничать? Я как-то посмеялась ей насчет этого Бегушева, она вдруг надулась! "Я вовсе, говорит, не так скоро и ветрено дарю мои привязанности!.." Знаешь, мне хотела этим маленькую шпильку сказать!

- И за дело!.. Зачем же вызывать на такие разговоры, когда кто их сам не начинает...

- Я их теперь и не начну больше никогда с ней!.. - сказала дама и при этом от досады сделала движение рукою, от которого лежавшая на перилах афиша полетела вниз. - Ах! - воскликнула при этом дама совершенно детским голосом и очень громко, так что Янсутский вздрогнул даже немного.

- Что такое? - спросил он.

- Посмотри, я афишу уронила, - продолжала дама, загибая голову вниз, вон она летит и прямо-прямо одному старичку на голову; а он и не чувствует ничего, ха-ха-ха!

И дама, откинувшись на задок кресла, начала хохотать.

- Перестань, Лиза; разве можно так держать себя в театре! - унимал ее Янсутский.

- Не могу, не могу удержаться!.. - говорила дама.

Янсутский покачал только с неудовольствием головой и, встав со стула, начал поправлять ремень у своей сабли.

- А ты разве не поедешь ко мне ужинать? У меня папа будет и привезет устриц! - проговорила дама.

- Бог с ним, с твоим папа, и с его устрицами... Мне еще нужно в одном месте быть.

- Так вот что... - начала дама, и голос ее как бы изменил своей обычной веселости. - Каретник опять этот являлся: ему восемьсот рублей надобно заплатить.

Что-то вроде кислой гримасы пробежало по лицу Янсутского.

- Заплатил уж я ему, - отвечал он с явной досадой.