Между да и нет   ::   Камю Альбер

Он - на стуле, почти не смотрит на нее, курит без передышки. Молчание.

- Напрасно ты так много куришь.

- Да, верно.

В окно вливается все, чем дышит улица. Слышен аккордеон из соседней кофейни, шумы уличного движения, нарастающие к вечеру; пахнет жареным мясом - кусочки его, прямо с вертела, едят, зажав между маленькими упругими лепешками; где-то плачет ребенок. Мать поднимается, берет вязанье. У неё неловкие пальцы, изуродованные артритом. Она вяжет медленно, по три раза принимается за одну и ту же петлю или распускает весь ряд; чуть слышно глухое шуршанье.

- Это кофточка. Буду носить с белым воротничком. Еще есть черное пальто, вот я и одета на зиму.

Она опять встает, зажигает свет.

- Нынче темнеет рано.

Да, верно. Уже не лето, но ещё не осень. В ласковом небе ещё носятся с криком стрижи.

- Ты скоро вернешься?

- Да ведь я ещё не уехал. Почему ты спрашиваешь?

- Просто так, надо же что-то сказать.

Проходит трамвай. Автомобиль.

- Правда, что я похож на отца?

- А как же, вылитый отец. Понятно, ты его не знал. Тебе полгода было, когда он умер. Вот если бы тебе ещё усики!

Об отце он говорит неуверенно. Никаких воспоминаний, никакого волнения. Уж, конечно, самый обыкновенный человек. Впрочем, воевать он пошел с восторгом. На Марне ему раскроило череп. Он ослеп, мучительно умирал целую неделю, имя его в его родном округе выбито на обелиске в память павших.

- Вообще-то так лучше, - говорит мать.