JК
Мгновение - вечность :: Анфиногенов Артем Захарович
Страница: 161 из 506А сюда?! — поднес он щепоткой сложенные пальцы ко лбу, поджал губы, вопросительно округлил глаз. — Сюда мне кто-нибудь добавит?.. — с беспощадностью истребителя, казнившего себя на парапете «телефоника», воскликнул Рычагов. — Чтобы я знал, где выход из положения?!»
...«Tiefer Brunnen», глубокий колодец, Хрюкин никого не посвятил в этот разговор. В себе, как свою, хранил доверенную ему боль, смятение, а здесь, в Сталинграде, где с удесятеренной силой сказывалось все, что не успели сделать, собрать до войны и потеряли в первые ее месяцы, он на себе чувствовал ношу, пригибавшую Павла Рычагова. Не сострадал ему, не сочувствовал — самого бы кто поддержал пониманием...
«Новиков меня поймет, — думал Хрюкин, появляясь на крыльце, чтобы встретить командующего ВВС. — Он меня поддержит...»
Зная, что Новиков старше годами, должностью, званием, окончил академию Фрунзе и что спрос будет суровым, Хрюкин помнил в нем учителя, и если робел предстоящих объяснений, то больше по этой причине...
Гранищев испугался, когда увидел кровь.
Он тронул бок, плечо, с брезгливой опаской посмотрел на пальцы — они были сухи... Алые брызги окропили желтый пульт под локтем, как с кисточки. «Истек кровью, потерял сознание», — говорят на земле, когда летчик разбивается, не дотянув до дома.
Вот она, кровь...
Наружный воздух, просачиваясь сквозь щели, растирал сочные брызги, рисовал темные, быстро просыхавшие бороздки.
Замирая сердцем, как новичок, Гранищев промерил взглядом пропасть за бортом... Семьсот — восемьсот метров.
...«Tiefer Brunnen», глубокий колодец, Хрюкин никого не посвятил в этот разговор. В себе, как свою, хранил доверенную ему боль, смятение, а здесь, в Сталинграде, где с удесятеренной силой сказывалось все, что не успели сделать, собрать до войны и потеряли в первые ее месяцы, он на себе чувствовал ношу, пригибавшую Павла Рычагова. Не сострадал ему, не сочувствовал — самого бы кто поддержал пониманием...
«Новиков меня поймет, — думал Хрюкин, появляясь на крыльце, чтобы встретить командующего ВВС. — Он меня поддержит...»
Зная, что Новиков старше годами, должностью, званием, окончил академию Фрунзе и что спрос будет суровым, Хрюкин помнил в нем учителя, и если робел предстоящих объяснений, то больше по этой причине...
Гранищев испугался, когда увидел кровь.
Он тронул бок, плечо, с брезгливой опаской посмотрел на пальцы — они были сухи... Алые брызги окропили желтый пульт под локтем, как с кисточки. «Истек кровью, потерял сознание», — говорят на земле, когда летчик разбивается, не дотянув до дома.
Вот она, кровь...
Наружный воздух, просачиваясь сквозь щели, растирал сочные брызги, рисовал темные, быстро просыхавшие бороздки.
Замирая сердцем, как новичок, Гранищев промерил взглядом пропасть за бортом... Семьсот — восемьсот метров.