Мгновение - вечность   ::   Анфиногенов Артем Захарович

Страдать, терпеть мучения не в бою, а на подступах к нему, — как в декабре, на дальних подступах — как сейчас, в апреле? За что? Почему?

Сбитый с толку, в плену поднявшихся сомнений, не зная, на что решиться, Алексей в самый маршрут, которым следовала группа, не вникал. Все, что предпринял и проделал лидер, нацеливаясь на Ростов, пока «маленькие» вели за ним погоню, Горов взял на веру. Определяясь грубо, на глазок, по солнышку, он знал общую направленность полета — она сомнений не вызывала, — а остальное для флагмана с его хваткой, с его львиной поступью — дело техники. Техники и времени.

Остепенившийся было провожатый снова стал испытывать его терпение, снова зарыскал по курсу.

«Надо решать», — говорил себе Алексей, все ближе, все теснее поджимаясь к «пешке», все реже оглядываясь назад, на ведомых, внушавших ему тревогу, не понимая этой тревоги, заглушая ее. Свободы флагмана он не стеснял. Был отзывчив, гибок, упреждал его желания. Пропасть, отделявшая тыловика-дальневосточника от боевого экипажа, от героя Чиркавого, затягивалась, закрывалась. Еще не исчезнув, она не тяготила Алексея, как прежде. Главное определилось: не Бахарева, а он задавал тон в голове кавалькады. Сознание внутренней общности, единства с лидером вознаграждало его за страдания...

Капитан вторил «пешке» во всем, как заговоренный.

«А в баках-то булькает!» — не себе, им, Горову, флагману, Лене, крикнул Гранишев и снова поработал рулями, чувствуя, как полегчал в полете «ЯК».