Мифогенная любовь каст (Том 2)   ::   Пепперштейн Павел

Радный в темноте, стукнув черепами, растерянно и невнятно промолвил:

- За что вы благодарите меня?

- За пережитые вами неприятные минуты, когда мы "расстреливали" вас, ответил Бессмертный и нажал на какую-то кнопку. Экран осветился, и на нем возникла увеличенная фотография: Радный, стоящий на пьедестале и глядящий за реку.

На переднем плане виднелась сброшенная взрывом скульптурная группа дети, играющие в мяч.

- Папка мой делал, - произнес Максимка Каменный, указывая на статуи пальцем.

Эти слова стали для Дунаева последним проблеском обыденного, который посетил его ум перед очередным погружением в галлюциноз. Может быть, это неудачное определение - "погружение в галлюциноз"? Словно бы оно высказано добрым голосом врача или же сельского, но образованного батюшки, который пришел навестить своего родственника в умалишенную больничку, и вот он робко входит в палату, накинув поверх своей выгоревшей на солнце рясы белый халат. Халат слегка приоткрывается на груди (батюшка толст), и виден старинный медный крест, покрытый письменами, но его слегка заслоняет висящий на груди стетоскоп. Крест и стетоскоп висят на груди старца, почти сливаясь. И кажется, что стетоскоп, поймавший блик летнего света, - это сверкающее окошко в центре креста.