Миколавна и Милосердия   ::   Екимов Борис

Недвижная Миколавна: круглое пухлое лицо ее, словно летняя луна большая. Короткие команды:

- Столик ближе подвинь. Еще чуток.

- Каймак в холодильнике. Там щи старые, себе забери.

- Булки принеси.

- Колбасу. И яички вареные. Поем, а то в желудке нехорошо. Весь день не было аппетита.

- Молоко неси, забелить.

Тетке Дуне дважды повторять не надо. Она - скок да скок, шлеп да шлеп калошами: в коридор, в хату, к холодильнику. Все она знает. Не первый день при Миколавне, не первый год.

- Гляди крутым кипятком заваривай. Да ополосни.

- А булки принесла столешние.

- Истинный крест, Миколавна: только сгрузили, машина лишь подъехала, и я взяла, - оправдывается тетка Дуня.

- Закоржанелые. Топором не урубишь. Ты же все заторопом да лётом. Мясо купила - одни мослы. Лишь кобелю грызть. И ты не обижайся, я правду говорю. Я привыкла правду - в глаза.

- Истинный крест, Миколавна. Я вроде глядела...

- Не знаю, куда ты глядела, а мослов набрала.

Угодить Миколавне трудно.

- Так и сыскивает, так и сыскивает ежеминутно... Свекруха... - жалуется порой тетка Дуня.

Люди сторонние, уличные, ей сочувствуют, зная Миколавнин характер. Свои же, родные, отвечают просто: "Сто раз говорено: хватит чужие горшки выносить. Чего тебе не хватает? Пенсия есть. Живи себе". Тетка Дуня молчит, лишь вздыхает. И чуть свет спешит к Миколавне:

- Ты живая?

- Да вроде... А ночь не спала.

Миколавна - человек одинокий.