Минерва   ::   Манн Генрих

Он повернулся и пошел. У двери его что-то толкнуло обратно, он опять задрожал.

— Это очень тяжело. Так много перечувствовать, так много, и ни одного слова… Иолла! — в отчаянии воскликнул он.

— Нино?

Он поцеловал ее руку; она сразу стала вся мокрая от его слез.

— Ничего. Хорошо, что ты сказала мне это вовремя. Теперь я могу проститься и со своим большим другом.

— С Сан-Бакко, да, и скажи ему, чтобы он думал обо мне. Завтра он уезжает в Рим.

Она стояла под аркой лоджии, когда экипаж спускался с откоса. Нино видел ее сначала до бедер, потом только голову среди роз и, наконец, одну руку, которая поднималась над головой между двумя гирляндами. Он без устали смотрел назад, грудь его вздымалась от рыданий.

— Теперь уже конец, больше мне нечего ждать.

Но неожиданно наверху раздвинулись волны зелени; из них выступили таинственные ступени, сверкая в свете короны, которая опускалась на любовь мальчика.

— Иолла!

Там стояла она, высокая, тихая, в светлом платье и с черными волосами, на белой лестнице, манившей в воздухе, среди шумящей листвы, — и она будет стоять там, он обещал себе это, всю его жизнь, как сказка, слишком прекрасная для человеческих сил, но не забываемая навеки.

Джина сообщила, что они приехали на место; Нино приписал свое имя. После этого герцогиня вернулась в Венецию. Была ночь, когда она прибыла домой; она сейчас же послала за своим возлюбленным.