Минерва   ::   Манн Генрих

— Там лужайка из зеленого влажного камня, деревья, пирамидальные или круглые, вырезаны из разрисованного дерева. В стеклянной темно-зеленой листве сверкают маленькие плоды из кроваво-красной яшмы. Там почки из слоновой кости, а цветы из порфира. Я беру в руки розу — она вся состоит из крошечных осколков камня. Так обманчиво каждое любовное движение, за которое я хватаюсь в вашем сердце, Морис. Все в нашей любви слишком гладко, холодно, обдумано, запутано, многосложно: точь-в-точь, как в этом искусственном саду. Неужели нам не суждено найти друг друга там, где пахнет землей, неужели мы не бросимся, хоть раз в жизни, на траву, где нас обожжет настоящая крапива, а к нашим губам прильнет теплая земляника?

Мортейль осмотрелся, разгоряченный, в смятении и в смутной тревоге, не представляет ли он собой зрелища для любопытных. Но Клелии поблизости не было, а все, кого он видел, были заняты самими собой. Боги на стенах изливали на всех чаши хмеля и вожделения. Во всех жилах клокотала кровь. Все прислушивались к ее кипению и отдавались упоению и восторгу. Точно откуда-то издали донесся до Мортейля голос Проперции.

— Иди! Дорви со своей невестой!

Он повернулся и пошел.

Он нашел Клелию на толстых пурпурных подушках вычурной позолоченной кушетки. Она едва касалась ее, точно залетевшая во время грозы птичка, легкая, белая, с бурно бьющимся сердцем.