JК
Минное поле :: Годенко Михаил Матвеевич
Страница: 477 из 481Он все такой же: небольшого роста, в сером костюме-тройке, в очках, с пышной седой шевелюрой. Михайло поднялся с дивана, подошел.
— Помните меня, Федор Алексеевич?
— Ну что ты, братец, как не стыдно! Проходи, проходи! — Пропустив Михайлу в кабинет, закрыл за собой дверь, показал на глубокое кресло, начал журить: — Совсем покинули старика. С глаз долой — из сердца вон! Никто не позвонит, не проведает...
— Боялись надоедать.
— Юность, братец, никогда не надоедает!.. Ну-с, как поживаете?
— Пришел справиться о своей поэме.
— Думаю, мы ее напечатаем. Сан Саныч поддерживает.
Михайло почувствовал, как все в нем расслабилось, как по-хмельному закружилась голова.
— Не сразу, конечно, — продолжил Федор Алексеевич, — кое-что придется дописать, кое-что сократить. Но основа есть.
«То в жар, то в холод, — подумал Михайло, трезвея. — Сказал — напечатаем, теперь говорит: есть основа. Это что же, надо писать заново?!»
Заметив его потемневшее лицо, Федор Алексеевич попытался улыбнуться.
— Не дуйся на старика. Ты же знаешь, братец, все редакторы разбойники, душегубы, у каждого нож в руке. Режут вашего брата, как баранов. Кровь реками, не та« ли, милый?.. Можно опубликовать ее и в настоящем виде, но что толку? Необходимо выйти с вещью значительной, чтобы ее заметили, братец мой, заговорили.
— Помните меня, Федор Алексеевич?
— Ну что ты, братец, как не стыдно! Проходи, проходи! — Пропустив Михайлу в кабинет, закрыл за собой дверь, показал на глубокое кресло, начал журить: — Совсем покинули старика. С глаз долой — из сердца вон! Никто не позвонит, не проведает...
— Боялись надоедать.
— Юность, братец, никогда не надоедает!.. Ну-с, как поживаете?
— Пришел справиться о своей поэме.
— Думаю, мы ее напечатаем. Сан Саныч поддерживает.
Михайло почувствовал, как все в нем расслабилось, как по-хмельному закружилась голова.
— Не сразу, конечно, — продолжил Федор Алексеевич, — кое-что придется дописать, кое-что сократить. Но основа есть.
«То в жар, то в холод, — подумал Михайло, трезвея. — Сказал — напечатаем, теперь говорит: есть основа. Это что же, надо писать заново?!»
Заметив его потемневшее лицо, Федор Алексеевич попытался улыбнуться.
— Не дуйся на старика. Ты же знаешь, братец, все редакторы разбойники, душегубы, у каждого нож в руке. Режут вашего брата, как баранов. Кровь реками, не та« ли, милый?.. Можно опубликовать ее и в настоящем виде, но что толку? Необходимо выйти с вещью значительной, чтобы ее заметили, братец мой, заговорили.