Мэлон умирает   ::   Беккет Сэмюэль

Горшки не мои, но я говорю "мои горшки", как говорю "моякровать", "мое окно", как говорю "я". Тем не менее, я замолкну. Меня утомило мое имущество, если я заговорю о нем снова, я снова ослабну, ибо неизменные причины вызывают неизменные следствия. С большим удовольствием я поговорил бы о колпачке звонка от моего велосипеда, о моем полукостыле, верхней его половине, похожей на детский костыль. Я могу говорить, что в силах мне помешать? Не знаю. Не могу. Подумать только, что я, возможно, умру в конце концов от голода, и это после столь успешной, на протяжении всей жизни, борьбы с такой страшной угрозой. Трудно в это поверить. Провидение не оставляет бессильных стариков, до самого конца. И когда у них не останется сил глотать, всегда найдется человек, способный протолкнуть в пищевод трубку или засунуть ее в прямую кишку, а затем наполнить ее, до отказа, витаминизированной кашкой, чтобы не стать соучастником убийства. Так что умру я просто от старости, насытившись днями, как до потопа, с полным желудком. А может быть, они думают, что я уже умер. Или, может быть, они сами поумирали. Я говорю "они", хотя, возможно, это неверно. Вначале, но это было давно, я видел старуху, потом, какое-то время, старческую желтую руку, потом, какое-то время, старческую желтую ладонь. Но это были, по всей вероятности, наемные служащие. Действительно, временами наступает такая тишина, что земля кажется необитаемой. Странные плоды приносит любовь к обобщениям.