JК
Мэр Кэстербриджа :: Гарди Томас
Страница: 8 из 455Для них полем деятельности служили ларьки с игрушками и всякой мелочью, палатки со стереоскопическими картинками, восковыми фигурами, живыми уродами, бескорыстными, путешествующими для блага человеческого лекарями, прорицателями, игрой в наперсток.
Наших пешеходов все это не прельщало, и они принялись озираться, отыскивая среди множества палаток, разбросанных по полю, такую, где бы можно было подкрепиться. В охряной дымке угасающих солнечных лучей две ближайшие палатки показались им, пожалуй, равно соблазнительными. Одна была из новенькой парусины молочного цвета, с красными флагами на верхушке; вывеска гласила: «Доброе пиво домашней варки, эль и сидр». Другая была не столь уж новой; сзади из нее торчала небольшая железная труба, а спереди красовалась вывеска: «Вкустная пшеничная каша». Мужчина мысленно взвесил обе надписи, и его потянуло в первую палатку.
– Нет… нет… не туда, – сказала женщина. – Я люблю пшеничную кашу, и Элизабет-Джейн ее любит, да и тебе понравится. Она сытная, а день был длинный и трудный.
– Я ее никогда не пробовал, – сказал мужчина.
Однако он внял доводам женщины, и они вошли в палатку, где торговали пшеничной кашей.
Там они увидели большую компанию, расположившуюся за длинными узкими столами, которые тянулись вдоль стен. В дальнем конце стояла печь, топившаяся углем, а над огнем висел большой трехногий котел, настолько стершийся по краям, что обнажилась колокольная медь, из которой он был отлит.
Наших пешеходов все это не прельщало, и они принялись озираться, отыскивая среди множества палаток, разбросанных по полю, такую, где бы можно было подкрепиться. В охряной дымке угасающих солнечных лучей две ближайшие палатки показались им, пожалуй, равно соблазнительными. Одна была из новенькой парусины молочного цвета, с красными флагами на верхушке; вывеска гласила: «Доброе пиво домашней варки, эль и сидр». Другая была не столь уж новой; сзади из нее торчала небольшая железная труба, а спереди красовалась вывеска: «Вкустная пшеничная каша». Мужчина мысленно взвесил обе надписи, и его потянуло в первую палатку.
– Нет… нет… не туда, – сказала женщина. – Я люблю пшеничную кашу, и Элизабет-Джейн ее любит, да и тебе понравится. Она сытная, а день был длинный и трудный.
– Я ее никогда не пробовал, – сказал мужчина.
Однако он внял доводам женщины, и они вошли в палатку, где торговали пшеничной кашей.
Там они увидели большую компанию, расположившуюся за длинными узкими столами, которые тянулись вдоль стен. В дальнем конце стояла печь, топившаяся углем, а над огнем висел большой трехногий котел, настолько стершийся по краям, что обнажилась колокольная медь, из которой он был отлит.